- Ну что там? Видно что-нибудь? Шикнув в ответ, он медленно передвигал окуляры бинокля от одной заброшенной постройки к другой, то и дело останавливая движение, чтобы немного стабилизировать изображение в видоискателе. Селение выглядело так, будто там никого не было уже очень давно.

Ареяс Виткаускас родился в Литве в 1925 году. В 1948 г. был арестован за антисоветскую агитацию, на 8 лет. Отсидел в Каргопольлаге. В 54 году был освобожден, в 57 - реабилитирован за отсутствием состава преступления. Его данные внесены в Список жертв политического террора в СССР.

Окно будто бы распахнулось само собой. Манило и призывало его. Здесь внутри было душно, воздуха не хватало, было тяжело вдыхать, а выдыхать было жалко, но стоило поставить ногу на деревянный подоконник, как лёгкие наполнились будто бы накаченные насосом, а сердце забилось чаще, хоть и недостаточно сильно.

Где-то в стороне, за одним из высоких стогов сена скрипнули дверные петли. Сразу за этим звуком послышался звук осторожных тихих шагов. Анхель сразу узнал гостя, как только первая сухая соломинка хрустнула под ступней вошедшего в дверь амбара человека. Шаги медленно и предельно тихо приближались, пока из темного прохода между деревянной стеной и возвышающимся почти что до самого потолка стогом не показался силуэт. Вошедший остановился в тени и, по всей видимости, осторожно осмотрелся. Точнее, осмотрелась.

Автор фото: Маргарет Бурк-Уайт (Margaret Bourke-White/The LIFE Picture Collection via Getty Images). Американский фотограф и журналист Маргарет Бурк-Уайт прибыла в СССР в мае 1941 года, оказалась единственным иностранным фотографом в Советском Союзе в день нападения Германии на СССР и оставалась в стране до середины осени 1941 года.

На небольшое светлое пятно посреди мрака вышел худощавый парнишка. Он был грязным, и от него неприятно пахло. Хотя, пахнуть могло и не от него. В темноте, заполнявшей все вокруг, и неизвестно насколько объемной и продолжительной, могло быть более чем предостаточно источников этого смрада.

Хасан возмущенно зашипел. В зависимости от интенсивности и громкости его шипения можно было легко понять, насколько именно он возмущен. Сейчас его возмущение покоилось где-то в серединных значениях. Но это вовсе не означало, что через минуту его градус не мог зашкалить.